Рыцарь Вампир |
    
 |
Всем спасибо за игру.   
   |   
 |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Рыцарь Вампир » Главное здание Академии Кросс » 17.02.00. Хочешь, я заставлю тебя плакать
1. Участники
Мария, Кайто
2. Время и место
01:00-01:30
3. Завязка
Такамия, находясь все еще не в лучшей кондиции, все-таки выходит на работу, чтобы не вызвать подозрений. Урок проходит в целом нормально, не считая, что в Ночном начинают что-то подозревать. А одна девочка - Мария - и вовсе ведет себя слишком странно...
Прошло два дня после того, как Кайто очнулся в странном подвале старого общежития, раненый и совершенно не понимающий, что происходит. За все это время мужчина так и не смог нагнать своих воспоминаний - подобно хитроумной змее, обладающей склизким тяжелым хвостом, они ускользали из поля зрения, стоило только протянуть руку. Помимо прочего, попытки что-то вспомнить вызывали жуткую головную боль, Такамия прекрасно осознавал, что это может быть вызвано только двумя причинами: первая в том, что его сильно приложили, что образовало кратковременный провал в памяти; вторая, более страшная с этой точки зрения, что над ним поработал вампир или тот, кто обладал ритуальной магией. Но отчего это все произошло, неужто он узнал или увидел то, что не должен был видеть? Ах, черт, как же раскалывается голова. Да еще эти дети...
Ночной класс, кажется, вошел во вкус происходящего и откровенно издевался: охотник уже не раз и не два крепко сжимал зубы, подначиваемый к тому, чтобы записать на доске то или иное понятие, которое класс якобы не понял. Конечно, эти черти все прекрасно знали, они просто просекли, что Такамия отчего-то не хочет использовать правую руку; естественно, "детишки" - мелкие вампирские чудовища - не могли знать, что его плечо ранено и болит, однако не отметить то, что он слегка странно двигается, было сложно. Эти парни никогда не упустят шанса поиздеваться над учителем. С тяжелым вздохом в очередной раз вырисовывая на доске слово, Кайто отсчитывал про себя минуты до конца этого гребанного урока, чтобы, наконец, вернуться к себе и перевязать наверняка чуть разошедшуюся рану.
Он отпустил класс ровно во столько, во сколько должен, помещение опустело в миг - находиться рядом с ним многие вампиры тоже не хотели, как и он с ними. За исключением, пожалуй, одной странной девушки с длинными серебристыми волосами. Возможно, у нее какой-то вопрос? Так некстати. Мужчина сделал лучшее, что мог в этой ситуации - принялся спокойно левой рукой складывать листы с лекциями и книгу учета посещаемости в кожаный портфель, собираясь с минуты на минуту отправиться по своим делам.
Мария Куренай
Мария всю ночь рассеянна. Куда-то смотрит - за спины, за лица, за улыбки. Никто не может ухватить её взгляд – всё отводит глаза. Глядит сквозь стёкла окон, вдаль, но будто бы видит ещё дальше, за черту горизонта. Слышит, что ей говорят, и что где-то играет музыка, но будто бы вместо слов, вместо симфонии, слышаться ей другие звуки, просто другие, иные, отличные от тех. Говорит мало, а если что-то и произнесёт, то тихо едва-едва шевеля губами. Нет, ни то что бы не в духе, и не больна, и не грустит. Куренай улыбается, но как-то тихо, украдкой, смеётся иногда, но как-то бесцветно, как по привычке. И как-то пугливо шарахается ото всех, жмётся к стенам, прячется по углам.
Вот и сейчас: что там бормочет учитель? Ах, как, уже новый параграф? Когда же успели? Мария нехотя переворачивает страницу. Что-то произошло несколько дней назад, что-то очень важное, что-то не с ней. Да, она не видела, она не знала, но ощущала, что что-то в воспоминаниях Шизуки переменилось, Хио что-то сделала той ночью. Что-то что инстинктивно пугало Марию и чистокровная не желала подпускать её к своей памяти. Куренай всё ещё привыкала, привыкала к тому, что делит своё тело с чужой душой, что куда бы она ни пошла – она не одна. Это было странное чувство, едва ли описать словами, когда Хио в очередной раз пробиралась наружу, происходил приступ удушья, но ощущался он не физически, внетелесно, но всё же внутри, внутри её самой становилось тесно. Однако Мария многое переняла у Шизуки. Испив её крови, она получила в придачу к окрепшему телу, не только воспоминания принцессы внесезонного цветения, но и кое-что ещё – то, что заставляло девушку каждый раз краснеть, когда она ловила на себе взгляд Ичиру, крепко сжимать на груди дрожащие руки заметив мельком Зеро, и без тени робости открыто смотреть на Курана.
Смешок. Мария обернулась, за спиной сидели два её одноклассника, и один из них что-то нашёптывал другому заговорчески улыбаясь, указал на учителя. Аристократка перевела взгляд в сторону доски, у которой спиной к классу стоял Такамия – сенсей, и медленно чертил мелом слово по её поверхности. Ну и что же в этом такого весёлого? – пронеслось в голове у девушки. Тут Мария замерла, словно из лёгких выкачали весь воздух, пальцы ослабли, выронив карандаш, который она держала, тот покатился по парте и с шумом упал на пол. Но девушка тут же забыла о нём. Вот оно – плечи, спина, тёмные завитки волос, она уже где- то всё это видела. Словно картинка, которую выкрали из памяти, но погодя вернули - перед её глазами выросли стены из тёмного сырого камня, повеяло сыростью, и вот этот самый мужчина стоит там, спиной перед ней. Когда, кода же это было? Разве когда-нибудь она была в этом месте? А что это вообще за место? Какой - то подвал? Склеп? Но когда же где…Шизука! Это её воспоминание. Мария едва удержалась, что бы не вскрикнуть, крепко прижала ладонь к губам и отвернулась.
А тем временем урок подходил концу. Сенсей положил мел на стол и громко захлопнул учебник, лежащий на его столе. Ученики повскакивали со своих мест, галдя, направились из класса прочь, но Мария даже не шелохнулась, только сверлила взглядом собирающего вещи в портфель учителя.
Чего сидишь, уйдёт же. Куренай медленно поднялась с места, опершись на край парты – коленки задрожали, но взяв себя в руки, девушка распрямила спину и подошла к учительскому столу.
- Вы сегодня неважно выглядите, Такамия–сенсей, вам нездоровиться? – заглядывая ему в глаза произнесла девушка, - Если хотите я могу помочь вам привести в класс в порядок. Вытереть мел с доски?
Мужчина рано заметил движение девушки, но до последнего не хотел признавать того, что она идет не выходить из аудитории, а направляется прямо к нему, очевидно с какой-то лишь одной ей известной целью. Такамия мысленно досчитал до трех - именно столько понадобилось Куренаи (да, он помнил ее, ведь девушка перевелась сюда недавно, совсем как он), чтобы добраться до учительского стола. Похоже, разговора было не избежать, но что именно ей было нужно? Он как раз убирал последние листы лекций в портфель, когда девушка осведомилась о его здоровье; рука предательски дрогнула, но мужчина не позволил себе даже метнуть быстрый взгляд на вампира, дабы не выдать свое истинное состояние. Заметила? Настолько сильно видно? Чертова рана. Продолжив как ни в чем не бывало свое занятие и защелкивая левой рукой пряжку, Такамия глубоко выдохнул, оставаясь полностью невосприимчивым к внешним раздражителям, усилием воли удерживая лицо настоящего игрока в покер и не показывая, какую боль на самом деле приносит каждый неосторожный взмах рукой.
- Легкая простуда, ничего страшного,- медленно и спокойно охотник поднимает взор на хрупкую и болезненную по слухам девочку, даже не верится, что она - вампир; если бы он не знал, насколько обманчива может быть внешность, никогда бы не поверил,- я был бы благодарен, Куренай-кун. Но не нужно ли тебе спешить на следующий урок?
Мария Куренай
Лёгкими шагами Мария обогнула учительский стол и взяла в руки губку, которой мыли доску. Тонкие пальцы нервно дёрнулись и сжали мокрый кусок поролона сильнее, на пол брызнула мутно - белого цвета каля. Она отвернулась, встала за спину учителя и принялась старательно возить губкой по доске, стирая слова.
- Вам не стоит беспокоиться об этом, сенсей, всё в порядке. – тихо ответила аристократка, на вопрос учителя.
И это была чистая правда, Мари некуда спешить – следующим уроком было занятие физкультурой, от которой у Куренай имелось освобождение, ведь всё же, не смотря на её внезапное выздоровление, лечащий врач семьи, предпочёл оградить Марию от физических нагрузок. Зачастую сей факт оказывался Марии только на руку.
Зачем я это делаю? Зачем мне захотелось удержать сенсея в классе? Госпожа Хио, вы опять затеяли свои игры? Зачем же…
Замерла. Темно в глазах. Кислород, почему его вдруг так мало стало в классе? Нечем дышать. Рука с зажатой в ней губкой резко соскользнула вниз по доске.
- Простуда, да, сенсей? Где же вас угораздило…ах, да! В подвале холодные полы и стены, да и сыро, не так ли? Кстати, как плечо?
Девушка обернулась и взглянула на учителя в упор свои светлыми глазами, но теперь уже во взгляде не было той кротости, хрупкости и чистоты. Теперь, на глубине зрачков стыл отблеск чистого безумия, зажатый льдом прозрачной радужки глаз.
Отредактировано Shizuka Hio (2011-12-28 16:06:37)
Девушка была немного странной сегодня, впрочем, вампиры - они такие, все со странностями, не о чем здесь беспокоится, кроме обычной внимательности к деталям, ибо от них можно ждать все, что угодно. Когда Мария зашла за спину и принялась вытирать с доски, охотник насторожился, но виду не подал; он подобрал портфель с парты, уютно устроив его подмышкой и одновременно будто бы случайным движением проверив наличие Иерихо в портупее.
В подвале... Откуда? Глаза немного сощурились, Такамия медленно и спокойно обернулся, смотря на спину девушки и прекрасно зная, что одним отточенным движением мог бы снести ей голову. Никаких "аккуратных дырочек", это все враки романтиков и чересчур пылких юнцов. От выстрела внутренности обычно разлетаются по стенкам и потом крайне сложно придать всему этому товарный вид, чтобы иметь возможность хотя бы идентифицировать тело.
Тут она обернулась, ее туманный взгляд вдруг прояснился, словно напомнив нечто, о чем охотник забыл. Но о чем? Голова отозвалась тяжелой болью в висках, Кайто хватился левой рукой за нее, сгребая в хватку волосы и силясь справиться с неожиданным наваждением; на секунду он будто бы вспомнил холод и мрак - совсем как тогда, когда очнулся, может, это оно и было? Откуда она обо всем этом знает?
- Откуда ты знаешь, Куренай-кун, об этом?
Охотник все еще сохранял видимое спокойствие, лишь легкое давление-ерошение волос выдавало общую обеспокоенность проблемой. Ему было действительно важно узнать, что случилось, и сейчас он ясно понимал: эта девочка может дать ему ответы, которых он жаждал.
Мария Куренай
Мария стояла почти неподвижно, едва дыша, вцепившись в край доски. Но ведь сейчас, там, в классе воле учительского стола стояла не Мария Куренай, а Шизука Хио, чья душа овладела её телом. Она внимательно изучала лицо охотника, цеплялась взглядом за каждый его жест, старалась ничего не упустить.
- Вы побледнели, сенсей, хотя держитесь молодцом. Так как же ваша рана? Затягивается – рубцуется? Там, под вашей рубашкой, такой аккуратный порез, такой глубокий, наверняка останется красивый шрам - тонкая белая лента на плече. Откуда я знаю о той ночи? Эту рану вам нанесла одна женщина, это она мне рассказала о том, что тогда произошло. – едва ли не шепотом, тихо-тихо говорила девушка. – Она оставила эту рану вам на память, что бы вы теперь всегда помнили, что не ненужно совать свой нос, куда не следует и ходить туда, куда вас не приглашали. А теперь, сенсей, скажите мне, ведь пару секунд назад вы подумали о том, что бы убить меня, верно? Забавно…
Девушка положила губку обратно, там, где она и лежала раньше, и подошла ближе к учителю, не утаивая улыбку на губах. Чуть наклонилась, подавшись вперёд, что бы снова заглянуть в глаза Такамии, который ухватился левой рукой за голову. С плеч её скатились серебряные нити – пряди волос.
- Вы довольно интересный человек, Такамия- сенсей. Вы так спокойно и хладнокровно держитесь, хотя секунду назад, готова поспорить на что угодно, вы представляли себе, как размозжите мою голову одним выстрелом своего охотничьего оружия. Как вы можете думать об убийстве с таким безразличием? Вы можете сколько угодно прятаться за своей маской, но вас выдают глаза, да, ваш взгляд много может о вас рассказать. Этот взгляд, о нет, люди не смотрят так, так смотрят только звери - загнанные, но ещё не пристреленные. Вы так молоды, но вы смотрите на этот мир глазами прожившими жизнь вдвое длиннее, чем вам есть на самом деле. Но за что же вы пожелали меня убить?
Мария протянула руки к учителю – рукава задрались, обнажив тонкие запястья с прозрачной кожей, под которой виднелся узор из голубых вен. Она стояла передним, такая маленькая, хрупкая и беззащитная, казалось, хватило бы одного удара, что бы переломить её пополам, только коснись – меду твоими пальцами останется крошево из её рёбер.
- Посмотрите на меня – я безоружна, нет в моих руках ни кинжала, ни пистолета, даже сила, которой я обладаю, не способна причинить вам вред. Да я и не хочу этого. Причинять боль…каково это? Расскажите, сенсей. Ваша вторая работа – причинять боль. Столько лет вами прожито и только череда убийств, уничтожений – это всё, чем были наполнены ночи этих лет. Я давно уже не пила человеческой крови, с тех самых пор как изобрели таблетки. А ведь знаете, я даже никогда не кусала человеческую плоть, я была рождена настолько слабой, что порой и есть не могла самостоятельно, не то что бы охотиться за кем-то. Впрочем, зачем я вам всё это рассказываю? Вам ведь до этого нет никакого дела. Всё, что я хочу вам сказать, так это то, что перед вами сейчас стоит самый невинный вампир во всей этой академии, и даже её вы возжелали убить. Насколько темна ваша душа, сенсей?
Мария заходила издалека, касаясь темы осторожно, будто бы случайно, Такамия просто спокойно смотрел на нее, не отводя взгляда и не думая о том, чтобы уйти сейчас; определенно, эта девчонка знала куда как больше, чем говорила. Женщина? Какая женщина? Не та ли... Мужчина проводил завороженным взглядом белесые ленты волос, опавшие вместе с движением к нему, на фоне угольно-черной доски они смотрелись просто насмешкой над существующим порядком. Кайто помнил такие волосы на темном фоне - они опадали мягко, неумолимо, будто бы вестники смерти, как вороны на кладбище, те чертовы вороны, любящие призывать духов умерших. Ладонь тяжко сползает с виска на щеку, скрывая под собой глаза на секунду, учителю необходимо погрузиться на мгновение в себя, чтобы вспомнить и осознать, что же произошло тогда, что же такое случилось, откуда эта рана. Женщина, которая, должно быть, нанесла мне ее, Мария знает ее. Эта женщина должна быть либо невероятно сильной аристокрытой либо... Чистокровной. Теперь охотник был в этом уверен как никогда, иначе как бы смог он с такой подготовкой допустить столь сильное ранение? Но что за чистая, когда в академии из их племени был только Куран Канаме? Все эти вопросы давили на сознание, постепенно смещая плотную стенку барьера небытия, заставляя заново осмысливать всю имеющуюся информацию и искать ответы на вопросы, которыми так задавался Такамия все это время.
Мария же продолжает говорить, вампирша подходит к нему медленным шагом, будто заигрывает. Якобы беззащитная кошка, крутящая хвостом перед охотничьим псом, могущим перегрызть ей горло в любой момент. Она спрашивает об убийствах, Кайто же не отводит взгляда, позволяя руке опасть вниз, смысла скрывать от нее жестокость, плескающуюся на дне глубоких карих глаз, просто нет; Куренаи говорит так, словно видит его насквозь, но Такамия уже знает - это не только предположения, это знания кого-то большего, чем просто его ученицы, кого-то, решившегося на опасную игру с охотником и пока успешно ее ведущего. Мужчина чует запах огромных неприятностей, но знает, что сможет с ними управиться в любом случае, в конце концов, его работа всегда была полна ими. Кровь? Жестокость? Убить вампира - никогда не будет преступлением.
- Законопослушному вампиру не стоит опасаться законопослушного охотника, Куренай-кун,- туманный взор девушки перехватывается спокойным и полным металла взглядом учителя,- так скажи мне, что это за женщина?
Возможно, это просьба; возможно - нет. Однако Такамия держит свою ладонь рядом с оружием, зная, что всегда может дотянуться до него; в его глазах не отражается никаких эмоций.
Мария Куренай
It's all a game, avoiding failure
Слова как сладкий яд стекали с губ, Хио нравилась эта игра, этот маленький маскарад для двоих, более искусный и изящный, чем все те светские балы с масками и костюмами, в которых она когда-то принимала участие в возрасте чуть старше Марии. Но здесь, сейчас, ей предоставлена возможность укрыть свою сущность под прекрасной оболочкой чистого, невинного дитя и играть в свою безумную игру, упиваться отсутствием всяких правил в ней. Существо без страха, без меры, живущее только воспоминаниями – женщина, у которой отняли всё, опьяненная отчаяньем и как бы то ни было, раз переступив черту, раз побывав на этом празднике тлена, нет пути обратно и нет спасения, карнавал безумцев не остановить.
Мария отступила назад, лопатками ощущая, что если охотник вздумает на неё кинуться, для неё нет путей для отступления – за спиной стена, а она стоит лицом к лицу с охотником, судорожно сжимавшим под пиджаком оружие, если что-то пойдёт не так, это может чревато закончиться. Но не для Хио, разумеется, для Куренай. И всё же Шизука обещала, что с телом Марии ничего не случиться, главное не ошибиться, в ведь игра уже затянула чистокровную, только бы не совершить промах…
- Законо…послушному? – девушка ухмыльнулась, - А кто же установил эти законы? Люди. Охотники. Перестаньте ломать комедию, сенсей, это всё ни к чему. Неужели вы и вправду думаете, что вампиры с радостью склонили головы перед Гильдией? Впрочем, лучше оставить эту тему, я опять отвлекаюсь. Что вы спросили? Ах, имя той женщины…нет, я не могу сказать вам кто она, сенсей, я обещала. Да и разве если я раскрою перед вами все карты сейчас, то дальше ведь будет играть не интересно, верно? Всё не так просто, Такамия-сенсей, не ищите лёгких путей. Да и не рассчитывали ли вы, что я скажу вам правду? Как забавно…
Естественно, ожидать от нее ответа было бесполезно и бессмысленно, Такамия и не ждал, что девушка тут же выложит все на чистоту. Но, коли она зашла настолько далеко, значит, на то должны быть веские причины. Мужчина смотрит на Марию спокойно, у него давным-давно стоит своеобразный "фильтр" на вампиров: как бы они не выглядели, это все равно всего лишь кровожадные твари, от которых лучше избавиться чем раньше, тем лучше. Хотя в кое-чем девчонка была определенно права, ибо Кайто не питал ненависти ко всем вампирам без разбора, он прекрасно осознавал, что корень зла - чистокровные, которых так мало, что они скоро и сами себе глотки перегрызут, даже делать ничего не придется. А у аристократов дети появляются слишком редко, чтобы популяция быстро смогла восстановить сама себя, пропади вдруг основной источник превращения в вампиров.
Такамия убирает ладонь с Иерихо, даже рискни Куренай схватить пистолет, она бы лишь обожглась и ничего более - вампирам не дано прикасаться к оружию охотников. Буквально пара размеренных шагов - Кайто заставляет девушку прижаться спиной к доске, нависая сверху, здоровой рукой упираясь в дерево над ее головой и склоняя голову чуть ниже, чтобы его слова были слышны только вампирше. Ты действительно думаешь, что это ты играешь со мной, невинное дитя?
- Если ты действительно никогда не пробовала крови, то как можешь быть заодно с убийцами, забирающими жизни невинных? Как ты можешь каждый день смотреть в их лица, зная, что они убивали и убивали много и без разбора просто ради своей жажды, не думая ни о чем другом? Разрушали десятки и сотни семей, делали других подобием себя? Ты думаешь, это шутки?
Мужчина замолкает ненадолго, он говорит все тихим и мягким тембром, но оттого звучание слов становится еще более жестоко, чем могло бы быть, выкрикивай он их громко и эмоционально.
- Если ты миришься с этим, то ты ничем не лучше их,- по фалангам пальцев скользят серебряные волосы. Охотник все также отчаянно пытается вспомнить, что они напоминают, но пока не может, есть только одна неоспоримая истина: он уже видел такие же. Не там ли? Как все-таки болит голова.
Мария Куренай
Мужчина приблизился к Куренай, надвигаясь, прижал её к стене - Шизука ухмыльнулась, Мария запаниковала.
- Не искушайте судьбу, сенсей, слишком близко, я голодна. Пустите. – вампирша попыталась увернуться, прикрыв ладонью нос, что бы не ощущать запахи кожи и пульсирующей под ней крови человека, но услышав слова учителя замерла на месте.
- Шутки? Да, сенсей, вся наша жизнь – нелепая и жестокая шутка. Почему, почему вы так стараетесь всех осудить? Разделить на чёрное и белое? Разве всё должно быть правильным? Вы избрали маску палача, так не пытайтесь же натянуть поверх неё маску судьи. Вы – всего лишь оружие, убийца. Ваши руки замараны кровью столь же сильно, как и руки любого вампира, чем же вы лучше? Почему я «на другой стороне»? А разве есть «стороны»? Я ли повинна в том, что рождена вампиром? О, поверьте, много лет назад я бы многое отдала, что бы быть просто человеком, ради него. Поймите же, сенсей, когда-нибудь вам надоест разыгрывать из себя героя, рыцаря в сияющих доспехах, когда-нибудь вы просто не сможете.
Вдруг Мария умолкла, вцепившись рукой в край доски. Слова Шизуки ещё звенели в горле, когда подступила тошнота и слабость. Пальцы задрожали, ногти заскрипели по поверхности доски, срываясь в низ. Перехватило дыхание. Куренай почувствовала как подкашиваются ноги и она уже не в состоянии стоять, девушка тихо сползла по стенке и осела на пол на колени.
Хио ушла. Видно чистокровная почувствовала, что переступила черту, заигравшись, не удержалась. Аристократка срывным дыханием стала вбирать в лёгкие воздух, дрожащей рукой щупая висок.
Всё в порядке, успокойся, ты просто устала, госпожа Хио отняла у тебя слишком много сил, ты перенервничала. Нужно вставать идти, нет, бежать, бежать быстрее и как можно дальше от этого человека.
Отредактировано Shizuka Hio (2012-01-03 15:01:03)
Кайто выслушал спокойно, не размениваясь на комментарии и ненужные слова, просто внимательно следя за переменившимся настроем девушки. Она говорила обрывисто, будто бы смеясь или плача одновременно, перехватывало дыхание и голос стал на пару тонов выше. Когда вампирша ослабла, мужчина присел на корточки рядом с ней, заглядывая в серебряные глаза и ловя в них отголоски страха и усталости, навалившихся внезапно. Это не ее слова и отчасти не ее мысли. Четкое осознание пришло незамедлительно: Мария - всего лишь кукла, марионетка в руках сильного кукловода, руководствующего ее движениями и направляющего ее. Говорить что-то ей - бесполезно, однако получить от нее важную информацию можно, ее слова о желании быть человеком могли значить очень многое и оказаться решающими при разгадывании запутанного клубка происходящего.
- Убийство вампира никогда не будет преступлением.
Охотник подхватывает девушку за талию, помогая подняться, несмотря ни на что она - его ученица, он должен следить за тем, чтобы с ней ничего не случилось. В свете открывшихся обстоятельств ее даже немного жаль - всего лишь пушечное мясо, которое используют в своих целях; как же он ненавидел чистокровных, в том числе и за это. Чужие жизни для них не значили ничего, Такамия был уверен, что Куренай без особых помех могли пустить в расход, если бы того потребовала ситуация, взять лишь то, как бесцеремонно кукловод заставил девчонку подойти к раненому и озлобленному псу. Но охотники не знают жалости, а вампирам нельзя верить. Нахмурившись, Кайто легко поднял Марию одной рукой, устроив девушку себе на левое плечо и осторожно придерживая ее.
- Я отнесу тебя в медпункт, ты же не сможешь сейчас самостоятельно дойти,- в правом боку отдало саднящей болью, но Такамия предпочел не обратить на то никакого внимания,- я могу убить тебя раньше, чем ты даже подумаешь о том, чтобы испить моей крови.
Это не угроза, это спокойное предупреждение, подкрепленное вполне весомыми фактами, и можно быть уверенным в том, что Кайто исполнит свое обещание, если придется.
Мария Куренай
Не было сил сопротивляться. Мария отвернулась, уткнувшись носом в собственное плечо, когда учитель наклонился над ней. Запах, что исходил от мужчины, запах этой крови, вампирша вдруг поняла, что он ей знаком, кроме того ей знаком её вкус – сладкий и одновременно солоноватый, желанный. Мария зажмурилась, в страхе вжимаясь в стенку, в мыслях молясь, что бы всё это поскорее закончилось, что бы приступ тошноты и удушья отступил, что бы учитель ушёл прочь из класса. Но вместо ожидаемого облегчения, Мария ощутила, как на поясницу легла сильная ладонь и рывком потянула её вверх, заставляя подняться на ноги.
- Что вы…что вы делаете, сенсей!? Пожалуйста, оставьте меня, одну…дайте одну минут, я сама, пожалуйста, я сама встану, нет, не надо! – перепугано залепетала Куренай пытаясь зацепиться за рукава пиджака учителя и хоть как-то оттолкнуть от себя охотника, но слабые пальцы лишь скользили по ткани.
Но, похоже, мужчине было плевать на жалкие попытки Марии сопротивляться ему, охотник подхватил её как тростинку и быстрым движением закинул на плечо. Девушка забрыкалась, что было сил, пытаясь вырваться из его рук и уж если не осторожно встать на пол, то хотя бы скатиться с его плеча.
- Такамия - сенсей, опустите меня сейчас же… пожалуйста. Это всё из-за болезни, иногда случаются приступы и обмороки, дайте мне минуту отдышаться, и я пойду сама. – жалобно взмолилась девушка, продолжая попытки зацепиться за его пиджак, но выходило лишь безвредное царапанье по спине.
Запах крови вызвал новую волну тошноты, закусив губу Мария, уткнулась носом в плечо учителя, стараясь хотя бы таким образом заглушить манящий запах, ведь сейчас, когда она ослабла и проголодалась, аромат ощущался в тысячи раз острее.
- Мм... Угу,- коротко и неопределенно промычал Такамия, удобнее перехватывая девушку на плече и совершенно не собираясь позволять ей спуститься на землю. Ей явно нездоровится, побледнела она сильно, да и дышит как-то неровно, будто голова кружится,- какой нормальный учитель оставит свою ученицу в таком состоянии? Кайто соглашается со словами Марии, без всякого труда удерживая ее и унося спокойным и размеренным шагом в сторону медпункта, не забыв захватить свой портфель.
- Здравствуйте, Такамия-сенсей! Что это Вы?..
Попавшиеся навстречу ученицы в коротеньких юбочках хихикают, даже завистливо поглядывая на то, как учитель держит на плече Куренаи, Кайто сдавленно бурчит: "Доброго и не называйте меня учителем, я чувствую себя старым", - даже не останавливаясь. Пока девушка безуспешно пытается образумить охотника и заставить его поставить ее обратно, они проходят весь путь от кабинета до нужной двери, охотник ненадолго зависает над ручкой, раздумывая, как половчее ухитриться открыть дверь, чтобы вампирша не соскользнула с плеча и не пришлось при этом использовать вторую руку; не найдя выхода лучше, Кайто ботинком толкает дверь внутрь.
- Доброй ночи, доктор? Э, кто-нибудь есть?
Интонации вопросительные, потому что мужчина действительно не знает, есть ли тут кто живой, вполне возможно, что в ночное дежурство тут никого не осталось. Кайен часто разрешал оставлять открытым медпункт на всякий случай, даже если здесь никого нет, мало ли что может случиться; Такамия подумал, что это как раз такой случай, когда "мало ли что". Войдя внутрь, мужчина прошел к кушетке, осторожно сгрузив на нее Марию и только после этого позволяя себе тяжело выдохнуть, потирая шею - однако рана давала о себе знать.
- Лучше?
Кайто, не дожидаясь ответа, возвращается к двери, прикрывая ее, после чего принимается за осмотр помещения: графин с водой и стакан обнаруживаются тут же на столе, а вот кровяные таблетки приходится еще поискать. Наконец, в одном из настенных ящичков, запрятанные глубоко внутрь и присыпанные сверху аспирином для отвода глаз, обнаруживаются и оные. Охотник берет одну, бросая в стакан с водой и подавая его вампирше, сам присаживается на стул доктора напротив.
Мария Куренай
Когда Такамия дотащил Марию до медпункта и сгрузил на кушетку, девушка почувствовала облегчение, ведь, скорее всего, здесь есть кто-нибудь – медсестра или просто дежурный назначенный ректором, значит учитель наконец-таки уйдёт оставив её одну.
Но, увы, не смотря на все надежды, на окрик Такамии никто не отозвался - кабинет был пуст. И снова они один на один друг с другом. Мария помрачнела ещё больше: что же ей делать, если охотник начнёт допрос о том, что только что произошло в классе? Придется солгать – у правды слишком высокая цена, да и девушка не готова отказаться помогать Хио. Выходит без ещё одной порции вранья не обойтись, вот только что бы сочинить? Сказать, что всё то, что было сказано из-за болезни? Пусть учитель думает, что Мария слаба не только физически, но ещё и умом – потрясающая отмазка! Да и сколько можно было прикрываться своей болезнью? Рано или поздно окружающие заметят, что Мария уже не так слаба, как было раньше.
Аристократка поморщилась от беснующихся мыслей, не дающих начать рассуждать трезво, руки снова ухватились за голову.
Надо успокоиться. Прийти в себя. Он ведь не имеет права ко мне прикасаться, я ведь ничего плохого не сделала, верно? Боже, просто уйди! Оставь меня одну. Что это?
Вампирша подняла взгляд вверх и увидела прямо перед своим носом стеклянный стакан наполненный водой, постепенно розовеющей из-за растворяющейся в ней кровяной таблетки. Она осторожно потянулась дрожащей рукой к стакану, опасаясь, как бы охотнику ничего дурного не взбрело в голову, но мужчина беспристрастно разжал пальцы, удерживающие стеклянный сосуд, передав его Марии, а после занял место на стуле, который стоял возле кушетки. Куренай поднесла стакан к губам и начала жадно пить большими глотками, словно человек измученный жаждой. Глоток за глотком, ещё и ещё. Закашлялась. Но стало намного лучше.
- Спасибо. – тихо сказала Мария, сжимая в руках опустевший стакан, - Я в порядке. Можете идти, Такамия- сенсей.
Кайто наблюдал за тем, как девушка жадно пила "лекарство", и думал о том, что все вампиры, в сущности своей, все равно одинаковы, как бы ни хотели казаться разными. Даже любовь к ближнему своему они выражают через то, что делятся своей кровью, что уж говорить об остальном. Алая субстанция, на которой было замешано все их не-существование, то, что придавало им силы и что навсегда связывало жаждой, которую не утолить. Стоила ли вечная жизнь такой низости и таких оков? Они не могли ничего с собой поделать, они просто не могли без этого жить, а в худших случаях просто срывались, начиная убивать без разбора, желая получить свой наркотик. Такамия не жалел наркоманов, как не жалел и вампиров, по его мнению - они все получили по заслугам за свои деяния или деяния своих предков. Возможно, эта простая философия была слишком жестока для подавляющего числа людей, однако она позволяла сделать то, без чего не может обойтись ни один охотник, она позволяла нажать на курок тогда, когда то было необходимо, потому что в своем мировоззрении ты не был убийцей, ты был спасителем. Мужчина познал этот постулат давным-давно, еще будучи подростком, тогда он и сделал свой выбор: выстрелил. Каждый в жизни однажды делает подобный выбор, выстрелить или нет, и только от тебя зависит, сможешь ли ты переступить черту.
- Расскажи мне об этой женщине. Зачем ты помогаешь ей?
Такамия смотрит прямо и открыто, совершенно не собираясь уходить сейчас. Быть может, час выбора Марии спустить ли курок не так далек, как она о том думает.
Мария Куренай
So break yourself against my stones
And spit your pity in my soul
You never needed any help
You sold me out to save yourself
Мария вся сжалась под жестоким взглядом карих глаз, опустила голову, пряча взгляд под чёлкой, снова понимая, что загнана в ловушку - за спиной опять каменная стена, не убежать не спрятаться, а медицинский кабинет ещё меньше чем класс.
Здесь в воздухе весел противный удушливый запах пыли и лекарств, свет от электрических ламп слишком сильный и на узкой кушетке накрытой холодной клеенкой и тонкой простынею неудобно. Дверь в помещении лишь одна, и путь к ней прегражден охотником. Да и попробуй бежать - глупо рассчитывать, что охотник не перехватит её ещё у порога из кабинета, тем более при таком состоянии, в котором сейчас Куренай находилась. Понятно, почему охотник притащил её именно сюда: уйти просто так не выйдет, привёл в чувства - что бы Марии не удалось увильнуть от допроса. Рядиться в маску благородства лишь только ради того что бы прикрыть своё лицемерие.
И он сидит тут ждёт, нет, требует ответа, но и Мария не в силах дать ему ничего больше кроме лжи.
От фатальности исхода разговора снова стало тошно. Аристократка дрожащими пальцами попыталась развязать красный бант на груди, который в их школьной форме служил лишь украшением, крепился под воротником пиджака, свисая чуть ниже ключиц, но сейчас её казалась, что лента не из куска крашеного шёлка, а из свинца и перетягивает туго шею, давя на грудь. Но в руках мешался стакан, бросить бы его с размаху об пол, пусть осколки брызжут, разлетаясь во все стороны, будь же проклята эта граненая стекляшка, будь же проклято это суррогатное пойло, будь же проклята эта звериная жажда. Но духу не хватило. Девушка осторожно поставила стакан рядом с собой на кушетку. Затем, наконец, сдёрнула красный бант и, резким движением отбросила его туда же на кушетку, рядом со стаканом и наступила мнимое чувство, что теперь как будто бы стало легче дышать.
Маленькие ладошки, тонкие пальцы, узкие плечи – мелкая слабая дрожь от кончиков пальцев комком к горлу, от страха, от робости, от беззащитности. На губах ощущался горький привкус вины, вместо привкуса растворённой таблетки. Она виновата.
Простите меня, сенсей, за ложь. Прости меня, Хио-сама, я не оправдала ваших ожиданий, я не могу быть такой сильной как вы, я слабая.
- Я не могу. Я не могу, сенсей. Пожалуйста, не мучайте меня, позвольте мне уйти в свою комнату. Прошу, простите за те слова, что я вам тогда сказала в классе, вы же видели - я была не в себе… да и сейчас мне не намного лучше.
I know you better than this
Такамия прикрывает глаза на вдохе, подпирая щеку кулаком и переводя взгляд с Куренаи на стенку: над столом развешены плакаты, рассказывающие о том, как вредно не следить за состоянием своих зубов и что здоровый образ жизни - это очень хорошо; рядом с локтем лежит пухлая стопка медицинских карточек Дневного класса, вполне понятно, что карточки Ночного либо хранятся под отдельным замком либо вообще не существуют. Кайто скорее слышит, чем видит, как резким движением девушка сжимает свой бант, чуть ни задыхаясь, ему не нужно даже поворачивать головы: за то короткое время, которое он успел провести с этой вампиршей, он уже может предсказать ее реакцию в тысячи разных ситуациях, ее движения и то, насколько ровным будет дыхание. Со временем это приходит вместе с чутьем настоящего охотника, скорее даже не приходит, а проявляется; дар охоты - то, что либо есть либо нет. Обычно оно дается еще при рождении, просто нужно проявить достаточно упорства, чтобы вспомнить то, что ты знал на генетическом уровне. Новоявленный учитель выдает задумчивое: "Хм",- когда ее охватывает трясучка, после чего спокойно и поистине флегматично переводит взгляд обратно на девушку. И почему это все происходит именно со мной? Ярэ-ярэ, какой, однако, везучий.
- Ха,- глухо выдохнуть, приоткрывая рот и поднимая брови в подобии выражения, какое обычно приходит вместе с осознанием полной безвыходности ситуации. Сейчас перед ним сидит вампир, который еще совсем ребенок, и нельзя сказать, чего в ней больше - вампирского или детского, дезориентирует и когнитивит.
Кайто уже знает, что все его слова будут перед ней бесполезны, да и нужно ли помогать вампиру, не преступление ли это. Если она чистокровная, ее не будет в списках никогда. Такамия это знал как никто, сколько времени у него заняло то, чтобы найти обратившего его брата, однако дело так и осталось темным, в списки же чистокровный не попал, вампирское общество слишком их оберегает для этого и готово подставить любого заместо их, любого, в том числе и эту девчонку, которая сейчас сидит перед ним.
- Куренаи-кун, ты ведь понимаешь, что однажды...?
Охотник недоговаривает, но понятно, что он имеет в виду, это проще простого: он говорит о смерти, которая придет неминуемо, если все останется так, как есть сейчас.
Мария Куренай
love is nothing without pain
living is nothing without risk
life is nothing without death
Однажды…однажды нам выпадает шанс всей нашей жизни, и мы вбираем – протянуть ли руку и ухватиться за него, или же бежать от него прочь как можно дальше. Выбор зависит только от того насколько ты смелый и сильный внутри. Но всегда стоит помнить, что если пошёл на риск, за желанной мечтой всегда стоит расплата. Сейчас она расплачивается за свой шанс. Этот ночной кошмар, который следует за ней из ночи в ночь, не отпуская - и есть та плата, которую она возвращает Хио за исцеление. Что ж, жребий брошен, поздно отступать.
Шизука доверилась Марии, не беря в расчёт, что маленькому птичьему сердечку, даже если то разделит всю горесть, боль и ненависть, не снести в груди всю тяжесть в одиночку. Малиновке никогда не летать так высоко как соколу, но крикливый сокол не умеет петь так чисто и беззаботно как крошка малиновка.
- Что вы будете делать, сенсей? Заявите официально в Гильдию о нападении? Будете разыскивать ту, что вас ранила? А что вы сделает со мной? Боже…
Куренай спустила ноги с кушетки на пол, сев ровно прямо перед учителем, но, не выдержав, не смогла долго смотреть на охотника, закрыла лицо руками и тихо пробормотала:
- Она солгала. Она обещала, она обещала, что никому не станет причинять вреда. Она говорила, что ей нужен только Он и Зеро и больше никого, никого она не тронет. Зачем? Зачем вы туда пошли? Что если она решит довести дело до конца!? Нет...
Мария вскочила на ноги и тут же упала на колени перед учителем, схватив его за ладони.
- Такамия-сенсей, я вас умоляю, оставьте эту женщину, забудьте о ней и обо всём что произошло и держитесь от неё подальше…от меня подальше. Я не хочу вашей смерти. Ничьей смерти. Вы же знаете, что не сможете её убить, а если и удастся…за её убийство, вас всё равно ожидает смерть. Просто дайте ей довести дело до конца, пожалуйста, вы должны жить. Я знаю, я видела вас вместе, вы - друг Зеро. Он ведь в точности такой же, как он, Ичиру - ему нужно, что бы кто-нибудь был рядом. Вы будете нужны ему, если она не заберёт его себе. Если она уйдёт с Ичиру, у него ведь совсем никого не останется. Пожалуйста…
Отредактировано Shizuka Hio (2012-01-09 15:47:19)
Psychobabble all upon your lips
Стоит ли заявлять в Гильдию об этом деле? Такамия не получал никаких официальных распоряжений на данный счет, поэтому ничего с точностью сказать не мог: с одной стороны это могло выглядеть как сокрытие информации, с другой - он давно не доверял правящей верхушке, резонно предполагая, что что-то там не так. Открыто выступить против каких-либо решений было, естественно, не судьба, однако каждый, наделенный более-менее рациональным складом ума, мог понять, что происходит что-то странное. Так и Кайто делал про себя определенные заметки, которые вряд ли бы когда посмел высказать, да и авторитет Гильдии был по-прежнему непререкаем, не слушать же басни вампиров?
- Я не думаю, что сейчас в этом есть необходимость, - охотник хотел продолжить, но замолк на полуслове, отметив резкое движение девушки. Она явно была на грани того, чтобы пойти наперекор приказу, по всей видимости, полученному ею. Когда ты находишься на распутье, сделать правильный выбор достаточно сложно; лишнее слово, лишний жест могут привести к тому, что произойдет толчок не в том направлении, в такие моменты нужно просто не мешать. Такамия даже не шевелился, наблюдал за Марией и тем, что с ней творилось, она сама должна переступить через собственный страх и испуг, чтобы найти силы идти дальше, двигаясь вперед, не цепляясь за обрывки прошлого.
Он и... Зеро? Причем здесь кохай? Зеро, черт тебя подери, во что ты опять вляпался? Даже невозмутимый охотник не смог сдержать изумления, на долю секунды мелькнувшего во взоре, когда Куренай упала перед ним на колени, схватив за руки. Из разжатых пальцев скользнул на пол удерживаемый доселе карандаш, с протяжным стуком коснувшись пола, перекатился к ножке стола. Такамия часто имел дела с вампирами, но обычно они заключались в том, чтобы расправиться с жертвой быстро и эффективно, часто даже не приходилось вступать в бой: один выстрел - и все кончено; тело, имевшее раньше форму, рассыпается радужной пылью во мгле ночи. Пожалуй, впервые за долгие годы Кайто вспомнил о том, что руки вампира всегда холодны - мертвенно холодны, особенно это было заметно на его теплой коже. То было обусловлено постоянной нехваткой крови в теле, несмотря на общий высокий метаболизм. Ичиру... Ичиру Кирию? Брат Зеро? Не может быть, он был потерян еще в тот день. Говорят, его забрала та женщина. Неужели? Нет, не могла же она явиться после такого молчания? Никто не знал, где она. Черт, как болит голова...
Ладони, доселе удерживаемые вампиром, перевернулись тыльной стороной вниз, заключая пальцы девушки в горячность невольного плена. Зеро не должен об этом узнать.
- Мария,- проговорил имя впервые, достаточно тихо и негромко, просто чтобы привлечь внимание; карие глаза смотрят серьезно, перехватывая взгляд серебряных напротив,- я должен уберечь Кирию от этой женщины. Зачем она вернулась?
Вы здесь » Рыцарь Вампир » Главное здание Академии Кросс » 17.02.00. Хочешь, я заставлю тебя плакать
